Из чаевского дома нас вынесли на пинках. Очень культурно, по-петербургски вынесли, но вынесли. Вышла заведующая зубоврачебной поликлиникой, располагающейся в этом изумительно красивом, как шкатулочка, здании, и попросила нас не смущать пациентов. В белом халате, в повязке, с клещами в руках. Ну, ладно, про клещи выдумываю.
Так что побрели мы, несолоно хлебавши, внутренний декор у здания такой же чудный, как внешнее оформление. В такой обстановке только зубы, самое, драть. А там по улице Льва Толстого опять вылезли к метро - теплынь, благодать, день был по-настоящему летний. Гм, в июне месяце. Летний день. Удивительно. И двинулись на Аптекарский, где я полюбовалась мемориальной доской Филонова, а также очаровательной модерновой дачей Елены Гуро и Матюшина. Там теперь музей русского авангарда с вывеской. Экскурсовод рекомендовал, сказал, что экспозиция - конфетка. А мне стыдуха, я ни разу там не бывала. Москвичи, бывшие на экскурсии, очень веселились:
- Ты давай запоминай. На Аптекарском есть изба!
- Серого цвета. Серая изба!
- И там музей, и в этот музей надо сходить. Запоминай.
А я аж надулась: какая же это изба, это, считай, усадьба! Изба совсем другое.
- Но я же просила, в отчёте о происшествии не материться!
- Это слово "изба". Я хвостик написал не в ту сторону.
к/ф "Блокпост"
В целом Петроградская и особенно Аптекарский производят впечатление ухоженности. Коты, и те огромные, откормленные, на высоких ногах, как лошади. Раскраска в основном пятнистая, один попался серый с кипенно-белой задней лапой, точно от какого-то другого, беломраморного? кота пришитой. У подвальных окошек Первого дома Советов милые мисочки с сухим кормом, пиалки с водой. На скамейке надпись:
Хрен в рот тому поэту,
Кто пишет здесь, а не в газету.
ЛЭТИ, который помнится мне довольно-таки замурзанным заведением, теперь окружён клумбами. Памятник Попову восстановлен. А в клумбах греются две полосатые кошечки. Уже не могучей петроградской породы, изящные кошечки, с маленькими змеиными головками, с громадными глазами... Благоустройство, впрочем, вышло боком: вход в пятый корпус и вся лестница обшиты несимпатичной белой плиткой, которая напоминает гипсовую повязку на сломанной челюсти. Уважаемый С. Бабушкин тут прибавил, что за такое в аду припекут железными рогатками. Облик постройки изгажен. Слушаю экскурсовода и вспоминаю рассказы мужа, как нелегко было в этом зодческом чуде учиться. Хорошим тоном считалось после занятий пойти на поиски аудитории, в которой запланирована первая пара наутро. А две лестницы, спиралевидно завивающиеся одна вокруг другой? Издевнулись над студентами, вот что. В первом корпусе, построенном до революции, учиться куда удобнее.
Завершающей точкой маршрута стало бомбоубежище штаба Балтфлота. Этот зелёный бугор посреди города, точно вырванный куском из газонов Ботанического сада, всегда возбуждал во мне любознательность. Но на вопрос "Что там?" либо пожимали плечами, либо неуверенно отвечали: "Помойка". Ага, как же, помойка. Обшитая корабельной бронёй. Фонарик очень пригодился, бомбоубежище обжитое, уютное, под ногами какие-то лопаты, грабли... и пахнет погребом. Однако, когда я вылезла оттуда, то неожиданно пожаловалась в пространство:
- Давят мне на психику военные объекты.
- А мальчикам очень нравится, - последовал ответ.
И это было ещё не всё! Кустами-кустами выбрались мы на берег Невки прямо к месту, где стояла столыпинская дача, и прослушали темпераментный рассказ о неудачном покушении эсеров-максималистов. Тридцать человек убитых - а тот, "кого надо", только брызги от чернильницы смахнул с манишки. А потом я сама зачем-то потащилась через мост на Выборгскую сторону, смотрела на воду...
